Что там было, за пазухой?
Проклятая воспитанность! Не могу не ответить, когда здороваются, – киваю в ответ, а уж потом спохватываюсь. Вот так и на этот раз получилось, наперекор здравому смыслу. Впрочем, встречный гражданин с короткой фамилией Чик сделал для меня немало хорошего. Сам заядлый турист, он знакомил меня с такими же сумасшедшими ходоками, альпинистами, спелеологами, и эти люди становились героями моих очерков. Более того, я с ними начинал дружить, само как-то получалось. Да, это был хороший товарищ. Не скажу друг, но спутник надежный, в туристической среде уважаемый. Не слишком богатый, он всегда выбирался в поход в шикарном ярком наряде, вот и получил прозвище «Шик», по созвучию с фамилией. Последний долгий разговор с ним произошел у меня в редакции журнала, где я тогда работал. Мы ушли в отдельный кабинет, и Чик пересказал мне, под диктофон, чуть ли не всю свою жизнь. Оказывается, я мало знал о нем, хотя знакомы были много лет. В прошлом морской пехотинец, а теперь горноспасатель, скалолаз и один из лучших проводников по горным маршрутам, он просто светился внутренней силой и верностью. Сколько людей они сняли с обрывов, каких испытаний натерпелись! Ах, что за материал намечался, грешно было ограничиваться журналом! В кабинете прохладно, однако Чик говорил так напористо и горячо, что и рядом с ним становилось жарко. Сам он вошел и тут же снял куртку, повесил на спинку кресла. Я слушал, слушал, слушал. И на первой же логической паузе вскочил и метнулся в гастроном. Засиделись до позднего вечера, под бесконечные рассказы бывалого, под шутки, под звон стаканов и дружный общий хохот… Прошу прощения у читателя, что не передаю содержание рассказов своего славного товарища. Сейчас не это главное, тем более что уже со следующих строк придется переменить мажорное настроение, отодвинуть его на неопределенное время. Человечество делится по многим признакам, среди них есть и такой, как степень уверенности в себе. Вот, к примеру, вузовский преподаватель ставит вашему сыну низкую оценку и оставляет без стипендии. Он уверен, что оценил точно. Вот в кабинете врача вы начинаете рассказывать о своей болячке, но уверенный в себе доктор, не дослушав и половины, уже выписывает рецепт. Или, скажем, судья дает срок вашему другу, честному малому, и абсолютно уверен, что обезвреживает преступника. Незаменимое качество – уверенность! Всегда у тебя горделивая осанка, ни в чем не испытываешь сомнений, вот и спишь по ночам так, что не добудиться. Помните у Некрасова: «А посмотрел бы, как сплю!» Потом, правда, может оказаться, что способный парень бросил институт из-за бедности, пациента лечили от другой болезни, а подсудимый отправился в тюрьму за чужую вину… Однако уверенный в себе человек все равно идет прямо, спит крепко, решений своих не меняет и до ковыряния в подобных мелочах не опускается. Одна из таких издержек случилась во время «шикарного» интервью, от которого до сих пор я не могу очнуться. Превосходный спортсмен, Шик, тем не менее, курил. Наш главный и наутро почуял бы запах дыма, так что мы выходили в коридор. В последний выход моему собеседнику позвонили, он говорил вроде ни о чем, но когда зашла речь про наш журнал, – перешел на лестницу. Я вернулся и нетерпеливо врубил компьютер. Какой материал! Увы, не только очерк мой оказался не нужным, но и само наше знакомство, на всю оставшуюся жизнь. Мой гость оказался очень уверенным в себе человеком. Вернулся он напряженным, видно, разговор был важный. – Извини, старина, – сказал Шик официально, как совсем чужой. – Пора. И давай без обид. Про меня не пиши. Договорились? Снял со стула куртку, подал руку на прощанье. Сам низкорослый, костлявый, а ладонь железная! Я проводил его до выхода и вернулся: не терпелось набросать хотя бы начало. Но вскоре опять послышались его решительные шаги. – Деньги, – бросил он, не заходя. А дверь пинком распахнул, ни фига себе! – Что? – Деньги сюда. И весь аж побелел. – За что? Шик смотрел так, что я невольно повернулся к нему левым боком, готовясь к защите. И потихоньку начал соображать. – У тебя что, деньги пропали? В ответ он улыбнулся злорадно и понимающе. Продолжал молчать. – Да объясни ты, черт побери! – Ты украл мои деньги. – Я? – А кто еще заходил в комнату? – Никто. – Вот и не делай из меня идиота. В кармане были. – В куртке? – Издеваешься… Я смотрю, куртка на месте. Чистая, нарядная. Тьфу! – Посмотри лучше. Как ты мог подумать… Нет, ты серьезно – на меня? – Оставались двое: ты и моя куртка. Или еще кто-то заходил? Никто. Противно сдавило череп, стол поплыл вместе с комнатой. Я потер лоб. Нет же, это мне снится. Я сейчас проснусь, и мы допьем… – Никто. – Не ожидал. – Стало быть, я? Гляжу мельком на компьютер, пытаюсь взять в толк. Читаю, не вникая, собственный набросок: «Опыт, аккуратность и полная готовность к любой неожиданности – вот необходимые качества для альпинистов…» А ведь не только в горах это нужно, проникает в сознание тривиальная догадка. Блажен, кто на всё имеет опыт: такого не застать врасплох. А мне вот, мальчишке седовласому, требуется время. Хотя бы несколько минут, что ли, настроить сознание на внезапную волну при полном штиле. Моряки говорят: зыбь. На яхте меня, при такой готовности, накрыло бы вместе со всем незакрепленным такелажем… Наконец приходит способность ворочать языком, но единственное, что удается произнести, это два слова: – Очнись. Чудовище. Чик молча положил на стол свои здоровенные ладони. Облокотился. У меня в голове тоже немного просветлело. Как раз на столько, чтобы вернулся дар речи. Хотя лучше бы он подольше не возвращался, потому что хватило бесценного дара на единственный идиотский вопрос: – И много денег? Спросил и тут же пожалел. Разве мое дело, сколько у него было денег? Если немного, то что, может успокоить, выдать ему из своего кармана? Дурней не придумаешь… А что придумывать, ради чего? Какой искать выход? Здесь ничем не поможешь. Уже ничем и уже никогда. Пауза. Я чувствую себя так, будто начал умываться, а вместо воды мазут. Все же продолжаю искать над пропастью безумия хоть какой-то логический мостик. – Послушай. Успокойся и послушай. Сядь. Вот представь себе картину. Если бы наедине с твоим карманом оказался твой лучший друг? А то даже и твой отец или брат, а? Ты и на них бы подумал? Вернее, «знал» бы наверняка? Чик продолжал стоять, только еще жестче уперся в стол. – Родных не трогай. – А кто же? Деньги были – денег нет. Закон физики. Ничто никуда не исчезает! – Базар лишний. Да будь же ты проще, дьявол! Карманы выверни, что ли. Охлопай подкладку. Сойди с пьедестала на минуту. Нет, не сходит. Все проверил в коридоре, зачем повторять. Чик всегда и все делает добросовестно. И приговоры выносит с уверенностью небесного судии: – Ты, оказывается, обыкновенный вор. Вот оно как. И в морду не заедешь: кабинет, редакция, переломаем тут всё. К тому же и не допили. Эх, пропал материал. Ладно, о чем я, плевать на тот материал. Плевать на сто материалов: пропал товарищ! А может, он и вправду сошел с ума? Не такая уж редкость, кругом такие стрессы. Или так воспитан, что для него это норма, а я не знал? И вовсе он не пропал, мой товарищ. Он был и есть, только открылся по-новому. Или, як кажуть на Украине, с другого боку. Это даже хорошо, а то бы проявил он себя в чем-нибудь серьезном… Нет, осенило меня, такой камнепад не переживешь в один день, об этом придется годами рвать печенку. Может, просто не хочет, чтобы я о нем писал? Так скажи, я понятливый. А, нет, ни фига ты не понятливый, раз не можешь такой узелок раскумекать. Как на спасение поглядел я на остаток водки... Чик ушел, так и не сказав, сколько же у него было денег. Думаю, что не много, иначе бы так просто не ушел. Я допил и тоже стал собираться. Мысли в башке роились, одна другой фантастичней. Найдет завтра за подкладкой, прибежит же, гад, на колени падать… Нет, не прибежит, это другой бы кто прибежал. Но другой и не ляпнул бы такого. Легко осознавать, что твой собеседник дурак и его действия не нуждаются в объяснении. Но это не тот случай, и мне, наверное, надо было перенести разбор на другое время. Договорить, убедить, развеять туман, переждать его дикое затмение, достучаться. Не теперь, конечно, не вдруг и даже не с первой попытки. Надо было… Но я ничего больше не делал. Я позволил себе оскорбленно замкнуться и тем проявил такое же гнусное, презрительное высокомерие. Прошло время, и я, конечно, утешился. Ну совсем как настоящий философ. Сказал себе, что наплевать на идиота, а вообще нет, не совсем наплевать. Временами подкатывает. Да, бесконечные загадки предлагает жизнь, и далеко не все из них разрешимы. Загадки Сфинкса. В конце концов, моя работа не осуждать, а только изображать, вот и примите всё как есть, без выдумки. Вместо одного материала получился другой, осталось только смягчить страсти, завершив его куплетом из мудрой песни Александра Галича.
И пускай это время в нас ввинчено штопором, Пусть мы сами почти до предела доверчены, Но оставьте, пожалуйста, бдительность операм. Я люблю вас, люди, будьте ж доверчивы!
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||