Найти свой мирный берег
1
Не беспросветен был мой путь земной — Бродягой рос, мечтателем, поэтом, Объединил все помыслы на этом, Что б ни случилось в будущем со мной.
Чей мотоцикл? Куда ведет шоссе? Мне встречный ветер рвет рубаху в клочья… Да если вспомнить ночи эти все И рассказать о них — не хватит ночи!
Вокзал, ребята зоркие в погонах И жесткие плацкарты крыш вагонных. Прижмусь к железу, мерзнуть до утра:
Все испытать безумная пора Поющих струн, дорог и бездорожий! Но трудно вспомнить что-нибудь дороже.
2
Но трудно вспомнить что-нибудь дороже: Платаны, виноградники, сады, Тот дом и двор, где свой рассвет я прожил, У солнцем позолоченной воды.
И каждый раз, насытившись дорогой, Я возвращался втихаря, как вор, Шел к бабушке, хозяйственной и строгой, К мускатным лозам, в этот самый двор.
Хватал пилу, секатор и лопату, В сад уходил, работал дотемна, На окна озираясь виновато, Спросить стыдясь домашнего вина.
Но тоньше опьяняло разум мой Гравюрных волн сиянье под луной!
3
Гравюрных волн сиянье под луной, Тысячелетья кедров и секвой, Как дар небесный, сердце принимало: Неискушенной юности начало.
И, слепо натыкаясь на прохожих, Между собою странно чем-то схожих, Обманут сказкой на заре своей, Я принимал прохожих за друзей.
Так верилось в мой невозможный сон! Настанет миг — взлечу, сорву удачу, Она мне суждена, я обозначу
Свой поднебесный след. Не я, так кто же? И расстилал под звездами, у волн Из пересохших водорослей ложе.
4
Из пересохших водорослей ложе Мне рисовалось, бархата нежней, Когда гулял по знойным бездорожьям И диким пляжам Таврии моей.
А годы прибавлялись так нескоро… Да будет ли когда-нибудь открыт Тот незнакомый новый мир, который Над взрослым человечеством царит?
О, недостатка не было в картинах Под небом, что синей аквамарина: Всех посторонних в этот мир влекут
То марево полуденного лета, То в темноте дрожащей зыбью света От катеров рубин и изумруд.
5
От катеров рубин и изумруд, В порту железный стон плавучих кранов, А через гавань — окна ресторанов Заманивают музыкой и ждут.
И слева пары от тебя, и справа, Хоть целый век пройдет — все будет так. А ты в игре подобной не мастак… Ну, что ж, садись за стол, глотни отравы.
Твой час придет — под аромат акаций Мечтанья лет безгрешных воплотятся, Из темноты к тебе протянут руки — Скорей навстречу, там твой Новый Свет!
Качается неверный лунный след, Искрят, как звезды, в море ноктилюки.
6
Искрят, как звезды, в море ноктилюки, Дрожат огни в береговой дали. опасно замерли ночные звуки — Нам довелось уплыть за край земли.
Под нами спит поросший бородато Корявый камень — остров меж светил. Нырнем с него, как я нырял когда-то, В мир невесомый, сколько хватит сил!
Безгласно заплутаться во Вселенной, Планету голубую потерять, Забыть все беды, заново начать,
Найти свой мирный берег, свой уют… Мечты, как счастья трудного подмена, Под шорох волн уснуть нам не дают.
7
Под шорох волн уснуть нам не дают Ночные крики птиц, чей нрав неведом. Зачем лесной покинули приют И залетели в наши скалы летом?
Что делят там? Да разве станет дичь Водиться в этих выжженных разломах? О нет, я не пытаюсь их постичь, Зловещим видом явно незнакомых.
Земной закон — мешают, так ударь! И за камнями протянул я руки... Но здесь твоя рука, и в ней фонарь.
Спугни их светом — птицы улетят. А мы вдвоем. И снова зачастят Сердец, уже ответных, перестуки.
8
Сердец, уже ответных, перестуки Не торопитесь выявить в словах. Чтоб не спугнуть другого второпях, Сперва пусть ваше гордо примет муки.
Лишь обессилев, сможем опьянеть И ощутить себя богатырями, Перемолчать, чтобы потом посметь Понять, что «нет» и «да» теперь за нами!
Перемолчать — и вовремя уйти, Когда окажется, что выбор ложен, Чтоб не открыть коварного пути, Который до конца пройти не сможем.
Так, приближая, но не сблизив нас, Наш первый киммерийский день погас.
9
Наш первый киммерийский день погас. Сухие водоросли дышат йодом, Темнеет гладкий купол небосвода, Лишь два огня в горах, как пара глаз.
Но нам светло и странно: мы — вдвоем! На валуны у волн садимся рядом, Подарок Солнечной Долины пьем И заедаем кислым виноградом.
Да будет ночь единственной в ночах! Ее созвездий знак да не остудят! С нее отсчет судьбы своей начать, Судьбы двоих. А дальше — будь что будет.
Погасли два огня, и в темноте Спит Меганом, дрожит луна в воде.
10
Спит Меганом, дрожит луна в воде, А к нам идут сержант и два солдата. Вот стали молча, стиснув автоматы, Бойцы на безымянной высоте.
Не знал я, что пособник вражьих сил, Границ неуловимый нарушитель, Решив уплыть, палатку бы разбил И разложил костер — нажарить мидий!
Нам только этой не было напасти… Ну, командир, давай без лишних слов, Проверь серпастый мой советский паспорт, В лицо мне посвети — и будь здоров.
Луч фонаря нас выхватил из мрака, Померк свирепый профиль Карадага.
11
Померк свирепый профиль Карадага, Рукой не тронуть, не ступить ни шага, Увидеть только с моря суждено Да самолета. Нет, еще в кино.
Был Грин на Карадаге, был Волошин, По пропускам — поэты новых лет. Однажды в детстве я пробрался тоже Увидеть лаву — мезозоя след.
Но не взойти сейчас на Карадаг, Тем более вдвоем — скорей заметят. По гротам и ущельям носит ветер Свист егерей и грозный лай собак.
Мечтаю и гляжу — в который раз! И только фены с гор ласкают нас.
12
И только фены с гор ласкают нас, Черкнет внезапный луч метеорита… Нет ничего на свете в этот час, Что не было бы напрочь позабыто.
Мы — друг для друга, вот оно, сбылось! Не все вершить судьбу в преступной спешке, То для других, то просто на авось, Чтоб битым быть, как проходные пешки.
Что с нами будет — знаю наперед, Мне новый свет уже давно не новый, Пойму тебя со взгляда, с полуслова, Как ты меня в мой самый трудный год.
Теперь одна мне светишь в темноте, Философ прав: кто всюду — тот нигде.
13
Философ прав: кто всюду — тот нигде, А мы так поздно это замечаем, Во всех ролях спешим побыть, мечтаем О каждой новой вспыхнувшей звезде.
Весь мир обнять, казалось, хватит сил… Увы, бредем в обратную дорогу. Он только бил да грабил понемногу, И каждый встречный долю уносил.
Теперь, когда надежд на случай нет, Тепло и свет — от самовозгоранья, И весь давно истоптан Новый Свет,
И не спасает «истина в стакане», — Сберечь бы для детей земные блага! И я сдаюсь, я больше не бродяга.
14
И я сдаюсь, я больше не бродяга. Мне только снятся бухты Карадага, Подводный мрак, когда волна притихла, Восход луны и рокот мотоцикла.
Под шелест волн еще не отмечталось, Не притемнила дальний свет усталость, Не до конца растрачена отвага И легкость непромеренного шага.
Люблю луну, встающую с востока, Вагонов сонных тамбуры и стекла, Йод водорослей, фенов дуновенье,
Дорогу в городок дождливый твой, Окно твое, ладонь, сердцебиенье… Не беспросветен был мой путь земной!
15
Не беспросветен был мой путь земной, Но трудно вспомнить что-нибудь дороже: Гравюрных волн сиянье под луной, Из пересохших водорослей ложе.
От катеров рубин и изумруд, Искрят, как звезды, в море ноктилюки, Под шорох волн уснуть нам не дают Сердец, уже ответных, перестуки.
Наш первый киммерийский день угас, Спит Меганом, дрожит луна в воде, Померк свирепый профиль Карадага,
И только фены с гор ласкают нас… Философ прав: кто всюду — тот нигде, И я сдаюсь, я больше не бродяга.
________
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||