Дмитрий Тарасенко

Грустно рассказывать о Чехове: великий прозаик был слишком благородным, слишком совестливым человеком, чтобы прожить, как говорится, в свое удовольствие. Да еще болезнь… Перед тем, как поселиться в Крыму, Антон Павлович приезжал сюда пять раз. В 1888 году он побывал в Севастополе, Коктебеле, в Старом Крыму, а на обратном пути заехал в Ялту, которая ему не понравилась: "Ялта -  это помесь чего-то европейского, напоминающего виды Ниццы, с чем-то мещански-ярмарочным". Через год, в свой следующий приезд, Чехов прожил здесь три недели, ездил по Южному берегу, присмотрелся и оценил-таки нашу "жемчужину". В 1898 году болезнь потребовала переезда либо на заграничный курорт, либо в Крым - и писатель выбрал Ялту.

Продав наперед свои произведения книгоиздателю Марксу, Антон Павлович купил дом в Кучук-Кое, но владел им недолго, потому что это было совсем уже далеко от города. Он мечтал (именно мечтал) построить в поселке санаторий для учителей и писал А. М. Горькому: "Если бы у меня было много денег, я выстроил бы этакое светлое здание - очень светлое, с большими окнами и с высокими потолками. У меня была бы прекрасная библиотека, разные музыкальные инструменты, пчельник, огород, фруктовый сад..."

Но не суждено было исполниться этим мечтам. Чехов продал дом, купил небольшой участок земли в Аутке, близ Ялты, и в 1899 году построил свою знаменитую "белую дачу". Сад, розы… Легкая, приятная работа на земле, трудная - за письменным столом. Надежды. Как хорошо летом у моря! "На берегу его, - читаем мы в одном из ранних писем, - можно жить 1000 лет и не соскучиться".  

В разговорах и письмах Антон Павлович неизменно бодр и умом понимает, что "из всех русских теплых мест самое лучшее пока - Южный берег Крыма". И еще он говорил: "Крымское побережье красиво, уютно и нравится мне больше, чем Ривьера... Я знаю многих чахоточных, которые выздоровели оттого, что жили в Ялте". Быть бы благодарным за это курортному городку, а он не радовался, ведь лето, хоть и длинное на Южном берегу, заканчивалось. В межсезонье не едут гости из столицы, даже самые близкие. И начиналась долгая беспросветная скука. "Я чувствую, как здесь я не живу, а засыпаю или все ухожу, ухожу куда-то без остановки, бесповоротно, как воздушный шар".

Помогать приехала его сестра Мария Павловна. Жену он тоже встречал только летом, когда заканчивался театральный сезон. А между встречами была переписка: по четыреста писем отправили они друг другу! "Мое сердце, - признавался Чехов Ольге Леонардовне, - всегда тебя любило и было нежно к тебе...".

Они обвенчались 25 мая 1901 года в Москве. Уже 3 августа, опять почувствовав себя хуже, Антон Павлович составил завещательное письмо, адресованное сестре: "Милая Маша, завещаю тебе в твое пожизненное владение дачу мою в Ялте, деньги и доход с драматических произведений, а жене моей Ольге Леонардовне - дачу в Гурзуфе и пять тысяч рублей. После твоей смерти и смерти матери все... поступает в распоряжение Таганрогского городского управления на нужды народного образования... Помогай бедным. Береги мать. Живите мирно".

Трудно, однако, упрекать Ольгу Леонардовну, которой суждено было дожить до глубокой старости на этой самой даче, в невнимании к больному мужу. В далекой Москве, в роли "мифической супруги" она чувствовала себя неспокойно, неуютно: "Мне грустно, грустно. Ты счастливый. Ты всегда такой ровный, такой безмятежный, и мне иногда кажется, что на тебя не действуют никакие разлуки, никакие чувства, никакие перемены..." О нет, он тосковал в разлуке: "Целую тебе обе руки, лоб, щеки, плечи, глажу тебя всю, обнимаю и опять целую..." Но он мужчина, он старше, мудрее, сдержаннее. Он умеет страдать молча, он трепетно относится к свободе другого: "Если мы теперь не вместе, то виноваты в этом не я и не ты, а бес, вложивший в меня бацилл, а в тебя любовь к искусству".

После смерти Чехова Ольга Леонардовна так и не вышла замуж, хотя ей не раз предлагали. В любви ей признавался знаменитый "мхатовский" красавец Василий Иванович Качалов, но актриса предпочла воспринять это как шутку: "Я никого не могу представить себе на месте Антона". Романы, конечно, случались, причем последний, когда Ольге Леонардовне было шестьдесят лет, с тридцатилетним литератором Николаем Волковым (жена которого, узнав об увлечении мужа, покончила с собой!)

Тема отношений Антона Павловича с супругой интересует посетителей дома-музея не меньше, чем творчество. Впрочем, письма Чехова не засекречены, и каждый любознательный может изучить их, чтобы придти к собственному выводу. Но, может быть, и не надо этого делать? Самому Антону Павловичу, при его-то отношении к тайнам, это было бы неприятно: "Каждое личное существование держится на тайне, и, быть может, отчасти поэтому культурный человек так нервно хлопочет о том, чтобы уважалась личная тайна".  

В Ялте Чехов много и серьезно работал, хоть и признавался, что "под этим небом легче взлететь на небо, чем написать хотя бы строку". Здесь он создал две пьесы ("Три сестры" и "Вишневый сад"), повесть "В овраге", рассказы "На святках", "Архиерей", "Невеста". И знаменитая "Дама с собачкой" -- рассказ, которому суждено было перерасти легкомысленную тему курортного романа. Приятное  приключение переплавилось в любовь двух несвободных людей, безнадежную, как сама наша жизнь, в которой мы все несвободны: "В Ореанде  сидели на скамье, недалеко от церкви, смотрели вниз на море и молчали. Ялта была едва видна сквозь утренний туман, на вершинах гор неподвижно стояли белые облака. Листва не шевелилась на деревьях, кричали цикады, и однообразный шум моря, доносившийся снизу, говорил о покое, о вечном сне, который ожидает нас". Совсем по-другому слушал "однообразный, глухой шум моря" сам Антон Павлович. Как врач, он знал точно: скоро конец. И, наверное, становилось ему чуть легче от сознания, что "так шумело внизу, когда еще тут не было ни Ялты, ни Ореанды, теперь шумит и будет шуметь так же равнодушно и глухо, когда нас не будет..."